Обычно мы просыпались позже – к восьми (позже было нельзя!) отводили ребенка в сад. У меня работа начиналась в десять или одиннадцать, у жены Нины тоже. И мы просыпались впритык, чтобы потом, после отвода ребенка в сад еще свое доспать. Мы жили вместе с моей мамой, и тогда в ту эпоху иногда еще до восьми утра к нам в дверь раздавался стук. Мама сообщала: «Уже час играют Рахманинова». Если умирал кто-то из членов Политбюро, оповещали об этом траурно-классической музыкой чуть ли не с шести утра (мама просыпалась очень рано).

«...Помню рассказ случайной попутчицы, она с Сахалина была. Им морем прибивало мусор из Японии, так он ходили по берегу, собирали его — но не потому что „мусор“, а потому что его можно было использовать. Коробочки, баночки и т.п. А еще обувь — старая японская обувь...

... так верх отрезали, подошву оставляли, верх сами мастерили. Так сносу, мол, не было таким „туфлям“...»

«...Стоишь за картошкой, а она мелкая, как горох, бывает и с гнильцой, а выбрать нельзя, кладут все подряд, если начинаешь выбирать, продавщица орать начинает: „Берите все подряд, нечего здесь ковыряться!“ Приходишь к шапошному разбору, а молоко кончилось, и остатки валяются — рваные, лопнувшие пакеты, выбираешь наименее текущий и домой аккуратно тащишь...»